О новом формате помощи людям, в жизни которых произошла трагедия потери близкого человека, участники группы узнали из соцсетей и анонсов на сайте Проекта.
16 февраля они впервые увиделись друг с другом; несмотря на стереотипы о том, что мужчины реже обращаются за психологической помощью, их в группе было столько же, сколько и женщин.
Ведут встречи психологи «Со-Действия» Яна Захаропуло и Валентина Петрова. Со всеми участниками ведущие проводят небольшие предварительные собеседования.
Для чего нужны группы поддержки?
Человек, потерявший близкого, может испытывать противоречивые чувства: с одной стороны, он хочет «все рассказать», с другой – боится быть непонятым. Для друзей это может стать испытанием, ведь понять горе невозможно, если личного опыта нет.
Поэтому человек, переживающий потерю близкого, часто оказывается в изоляции, причем не всегда именно он – инициатор разрыва с друзьями. Окружающие просто не в силах предсказать его реакцию на их помощь: надо ли постоянно сочувствовать, стоит ли вспоминать покойного, можно ли советовать отвлечься, уместно ли вообще дать совет? Почему я сказал: «Я понимаю тебя» из лучших побуждений, а на меня обиделись: «Не понимаешь!»? Что хуже: пригласить горюющего человека на праздник, или пригласить всех, кроме него?
Человеку, переживающему горе, кажется, что нельзя найти слов, его выражающих, поэтому он решает не говорить ничего, перестает звонить, писать, встречаться.
Группа помощи людям, потерявшим близких, создана для того, чтобы преодолеть изоляцию, в которую невольно попадает такой человек.
В группе помощи никто не теоретизирует, сюда приходят только те, кто знает – что такое смерть дорогого человека.
Помолчать среди своих
Все происходит так, как в фильмах: люди заходят в комнату, рассаживаются в круг, представляются и начинают рассказывать о своих чувствах, о ситуации, в которую они попали.
– В группе поддержки, а мы занимаемся именно поддержкой, а не терапией, мы даем человеку свободное пространство для выражения себя и оберегаем от любого осуждения, как бы не реагировали на него собеседники, – рассказывает Яна Захаропуло, психолог «Со-Действия». – Он может плакать, ругаться, злиться, все это нормально. Но если кто-то сам не готов говорить о своих переживаниях, то наша задача – понять, почему человеку трудно открыться и как мы можем помочь.
Бывает, человеку просто нужно время, чтобы поприсутствовать, послушать других участников, помолчать и собраться с мыслями. Пожалуйста, здесь никто не будет торопить и подталкивать, пока человек сам не решит высказаться. Если он уже хочет что-то сказать, но не может подобрать слова, стесняется, ему кажется, что его речь непонятна, – для таких случаев существуют определенные психологические техники, которые помогают справиться с проблемой.
Познание себя – познание других
Групповая психотерапия давно зарекомендовала себя в помощи людям, переживающим трагические события. Как ни странно на первый взгляд, но именно в группе, а не тет-а-тет, многим становится легче преодолеть внутренние барьеры, мешавшие говорить о своих чувствах. Со временем напряженность, страх быть непонятым, настороженность в человеке уступают место уверенности в том, что его поймут, не осудят, что его переживания ценны.
Так происходит потому, что работа в группе дает возможность посмотреть на себя со стороны, даже с разных сторон, побыть на месте другого.
Например, слушая рассказ согруппника о том, как его друг обиделся, когда в ответ на совет «не переживать», «отвлечься», он ему сказал что-то резкое, человек замечает: «мне тоже было бы обидно, если бы так ответили на мой совет». И, в то же время, он может понять в этот момент, что когда сам поступает так под влиянием эмоций, это обидно для его друзей, вовсе не хотевших его расстроить.
Такие примеры, помогающие увидеть себя объемно, «выйти» из себя и увидеть реакцию на свои слова, поведение своих друзей, помогают наладить отношения со знакомыми и родными и вне группы.
Но самое главное ощущение, которое дает человеку группа – ты не один, вокруг тебя люди, которые тоже пытаются пережить потерю, они понимают, как плохо может быть, почему не хочется жить, вставать с постели, идти в магазин, им не надо объяснять, почему ты сегодня не умылся. И не менее важно, что в таких группах человек понимает, что и сам он можешь помочь другим.
Помимо общения, которое само по себе лечит, в группе используется и арт-терапия на выбор участников. Рисование, музыка, дыхательные техники, телесно-ориентированная терапия – на встречах могут практиковаться разные методики, главное, чтобы участникам нравилось. Не заниматься тем, что в тягость – одно из основных правил.
Новые друзья
Группа поддержки – тот же социум, только в миниатюре, и как и в обычной жизни, между людьми обязательно будут завязываться отношения. Встречи и общение вне группы только приветствуются. Ведь когда оба собеседника переживают потерю близкого, хотя каждый переживает ее по-разному, им проще без взаимных обид договориться, как именно будет происходить общение: хочется ли им разговаривать о своей боли, делиться воспоминаниями, или, наоборот, хочется отвлечься и просто прогуляться вместе, обсудить книги, зайти в магазин, поспорить на отвлеченные темы.
Кроме того, если участнику группы срочно понадобится помощь или просто появится желание выговориться, он может позвонить на горячую линию, которая работает круглосуточно.
Как оценить результат
Работа с группой – достаточно тяжелый труд для ведущих. В отличие от бесед с глазу на глаз, когда можно полностью сосредоточиться на собеседнике и «ловить» его вербальные и невербальные проявления, в группе сложно отслеживать индивидуальные реакции. Поэтому, как правило, на встрече присутствуют сразу два психолога: один разговаривает с участниками, вовлечен в обсуждение, а второй наблюдает: не нужно ли кому-то сейчас уделить особое внимание, или, напротив, не выпал ли кто-то из беседы, не потерял ли интерес к происходящему. За два часа, что длится встреча, у каждого пришедшего должна быть возможность высказаться.
– Когда видишь результат: люди могут жить со своей потерей, они понимают, что горевание – это очень долгий процесс и им придется пройти этот путь, но никто не обязан идти в одиночку, – это очень мотивирует психолога и спасает от всякого выгорания, несмотря на объективную сложность такой работы, – отмечает Яна. – Для меня – честь, что человек соглашается разделить глубокие личные переживания со мной, это – очень большое доверие, оказанное мне – разрешение быть рядом. И очень большая ответственность, конечно.
Специфика работы с людьми, потерявшими близких, в том, что невозможно поработать с проблемой и закрыть ее раз и навсегда.
Потеря необратима и нельзя забыть ушедшего, перестать его любить, скучать по нему, но можно адаптироваться к ситуации, принять ее и жить дальше.
Для нас идеальное завершение работы с человеком – когда его эмоции становятся выносимыми, когда он может вновь вести обычную жизнь: работать, общаться с людьми, отдыхать.
Записаться в группу можно по телефону: 8-800-100-01-91. Встречи проходят каждую среду в 18:30. Участие бесплатное.
Мы просим подписаться на небольшой, но регулярный платеж в пользу нашего сайта. Милосердие.ru работает благодаря добровольным пожертвованиям наших читателей. На командировки, съемки, зарплаты редакторов, журналистов и техническую поддержку сайта нужны средства.
Источник: www.miloserdie.ru
Как помочь человеку который потерял близкого человека
Мы чувствуем свою беспомощность. И вину… хотя и понимаем, что никакой нашей вины в трагедии нет. Чувство вины возникает от того, что мы не можем помочь — Володе, Наташе, человеку, у которого вся семья погибла в кемеровском пожаре… Мы не вернем им близких, не восполним страшную потерю, не заполним пустоту, не утолим боли. Мы не скажем им ничего такого, от чего им стало бы легче. Мы бессильны перед смертью, беспомощны перед горем…
Но что-то сделать мы должны. Просто остаться в стороне мы не можем. Это ясно — каждому из нас, узнавших вдруг о беде.
Стихийные народные мемориалы, возникшие во всех российских и не только российских городах сразу после кемеровской трагедии (когда дымилось еще!), вмиг разбежавшиеся по соцсетям просьбы подсказать надежный, без обмана, счет для пожертвований — выражение именно этой нравственной потребности миллионов, простите уж за пафос, людей. Потребности показать, что нам не все равно, что наша хата не с краю, что убитые горем кемеровчане нам не безразличны… что мы принадлежим к народу, в конце концов, и к человечеству в целом.
Но вот происходит трагедия, всенародного отклика не предполагающая. У Наташи разбился муж, у Володи умерла мама, у молодых супругов Ивановых не выжил первенец…
Что делать? Все равно ведь мы что-то делать будем. Придем на похороны. Подойдем. Постоим.
Скажем… Что скажем? Утешить-то ведь все равно невозможно…
Как помочь человеку в горе — такова была тема лекции руководителя православного Центра кризисной психологии, действующего при храме Воскресения Христова на Семеновской (Москва) психолога Михаила Хасьминского, посетившего Саратов в мае сего года. И первое, что постарался донести до слушателей Михаил Игоревич, — то, что утешить в подобных случаях, действительно, нельзя, и не нужно пытаться: утешения в смерти нет, потому что нет ушедшему человеку замены. А вот помочь — помочь можно, и начинать надлежит именно с практической помощи, с вопроса: что я могу для вас сейчас сделать? Может быть, почистить картошку для поминальных щей, или подвезти кого-то до кладбища на машине, или встретить родственников в аэропорту, или с детьми посидеть, пока взрослые на похоронах… Да мало ли что еще может понадобиться — не говоря уж о материальной помощи. Не нужно стесняться предложить помощь: откажутся так откажутся.
Нам всем хорошо знакомо слово «соболезнование». Что оно означает? Со-боль, сострадание. Но не всегда, увы, за этим словом стоит искреннее чувство. Не всегда мы согласны разделять боль. Иногда наше соболезнование — просто ритуал: мы думаем, что поступаем вежливо, а на самом деле такая вежливость никому не нужна.
Никому не нужна брошенная эсэмэска «Примите мои соболезнования». Как их принимать. Если не хочешь прийти и сделать для человека что-то реальное — лучше вообще не возникай сейчас на его горизонте.
— Дела подкрепляют слова и придают соболезнованию вес, дела облегчают жизнь горюющему, — сказал психолог, — все вы, наверное, помните слова апостола Иакова: Вера без дел мертва (Иак. 2, 20). Точно так же и выражение скорби без дел — мертвая история.
Боль — это чувство, которое мы должны разделить. Если у вашей подруги умер ребенок — плачьте вместе с нею. Нет, вот так прямо сразу ей от этого легче не станет. Сознание того, что люди ее в скорби не оставили, придет потом.
Ступени, стадии переживания горя — тема отдельная, здесь мы на этом останавливаться не будем, скажем лишь, что ничего с этими стадиями не поделаешь: процесс прихода человека в себя и возвращения к жизни ускорить невозможно. «Я до сорока дней вообще не беру никого» (то есть не берусь оказывать профессиональную помощь) — так говорил наш лектор-психолог; эти слова могут показаться холодными и безразличными, но на самом деле за ними лишь знание ситуации: до сорока дней человек невменяем, и это нормально. В это время главное — не оставлять человека, помогать ему в быту, просто быть рядом, чтобы он знал, что может на вас рассчитывать. И это будет самая лучшая помощь.
К сожалению, мы не всегда способны дать себе отчет в степени нашей искренности и в мотивах своих действий. Михаил Игоревич особо остановился на тех глупостях, которых мы можем наделать — по искреннему, как нам самим представляется, состраданию: «Многие мои пациенты признавались, что все их силы уходят на то, чтобы не убить соболезнующих. Потому что вместо помощи и поддержки это, наоборот, раздражает, выводит из себя, бывает крайне неуместно», — поясняет психолог.
Нельзя утешать горюющего человека заменой: «Вы молодые, вы еще родите». Родить того же ребенка еще раз нельзя: людей-заменителей не бывает.
Нельзя обесценивать утрату, превращать ее в нечто позитивное: «Пойми, что для него так лучше: он, наконец, отмучился». Получается, что покойный как бы и не жил, не существовал, а только мучился; что его жизнь вообще не имела значения.
Нельзя рационализировать утрату и сравнивать ее с другими утратами: «Вам не так страшно, у вас еще дети есть, а кто-то единственного ребенка потерял… Родителей хоронить — не самое тяжелое, самое тяжелое — детей…». Каждый человек неповторим. Каждое горе — единственное, ни в какой ряд его поставить нельзя, никакое место среди других трагедий для него не найти.
Еще одна ошибка: «Я знаю, как вам сейчас трудно, я понимаю вас». Вы не можете быть в этом уверены — даже если совсем недавно сами хоронили близкого человека. Чрезвычайно грубый промах — переводить стрелку с горюющего человека на себя самого: «Я вот тогда тоже чуть с ума не сошла…». Надо сказать, это не только в трагических, но и просто в неприятных случаях нам свойственно — пользоваться чужим несчастьем, чтобы привлечь внимание к себе: «А у меня, знаешь, тоже тогда квартиру залило, сарай сгорел…» — и пошла мельница молоть.
Находиться рядом с чужим горем непросто. И то самое чувство вины, чувство беспомощности, о котором мы уже говорили, ложный стыд за эту беспомощность — может заставить нас отстраняться от чужого горя, обманывая себя при этом уверениями вроде таких: «Ему лучше, чтоб его сейчас никто не трогал, чтоб ему никто не звонил…» и т. д. Михаил Игоревич привел пример из школьной жизни:
— Учительница — причем, хорошая, умная учительница — говорит детям: «Лизы сегодня в школе нет, потому что у нее умер папа; завтра она, наверное, придет, и вы ее не трогайте, вы к ней не подходите, потому что ей тяжело». Таким образом, осиротевшая девочка оказывается еще и в изоляции: она может сделать вывод, что одноклассникам ее боль безразлична.
Ужасно, когда сострадание подменяется любопытством: «А как он умер. В сознании? А когда «скорая» приехала, он дышал еще?» Вопрошающим представляется, что они разделяют боль: на самом деле только мучают близких усопшего. Не лучше, когда вина за смерть перекладывается на самого покойного или на его семью: «Вот если бы вы вовремя обратили внимание на эти симптомы…».
Бывает так, что в безвременной кончине человека действительно кто-то виноват, например, сбивший его водитель или оказавшийся непрофессиональным врач. И кому-то кажется, что лучшая форма сочувствия сейчас — это метание громов и молний: «Найти и убить! Обязательно добиться, чтоб сел в тюрьму, и надолго!». Но ведь не воскреснет человек от того, что другого человека посадят в тюрьму. Во всем, что касается привлечения виновного к ответственности, семья разберется сама, вмешиваться в этот процесс, если вас об этом не просят, не нужно.
Еще одна разновидность демагогии соболезнующих — ложный оптимизм: «Ничего-ничего, время лечит». Это вообще неправда: время не лечит, оно лишь помогает адаптироваться к потере. А если что-то лечит, сказал Михаил Игоревич, то это Бог и молитва.
Как человек верующий, воцерковленный, наш гость не мог не остановиться на тех ошибках, которые весьма часто делаются — либо верующими людьми, либо людьми, которые считают возможным использовать религиозные понятия «в трудную минуту». Например, общеизвестное «Бог дал — Бог взял» или «Бог забирает лучших». По сути, это клевета на Господа, возложение на него некоей вины: очень уж хороший человек у нас с вами был, вот и забрал его Бог Себе. Другой вариант — неуместная проповедь на тему «Это вам за ваши грехи» или «…за то, что в церковь не ходите». К сожалению, такие аргументы исходят подчас и от некоторых священников.
Итак, все это — о том, чего делать не нужно. А что нужно? О практической помощи уже сказано, а что еще? Как выразить свое соболезнование? «Соболезнование нужно выражать так, как вам подсказывает сердце», — сказал Михаил Хасьминский. В понятие «сердце» он в дальнейшем не углублялся, он ведь все же психолог, а не богослов. Но, если мы вспомним хотя бы Сердце чисто созижди во мне (Пс.
50, 12), мы поймем, что под сердцем в данном случае подразумевается голос Божий в каждом из нас, чистый, незамутненный грехом источник в глубинах нашего существа. Ведь все те ошибки, о которых сказано выше, — следствие замутненности наших хотя бы и добрых намерений грехом.
А от чистого сердца (распространенное, но ведь какое неслучайное выражение!) сказать лучше всего — о том, что сделал ушедший человек для нас, что он значил в нашей жизни, какую радость нам подарил и почему мы никогда его не забудем.
Материал подготовлен в рамках проекта «Не дать уйти без любви: уход близких из земной жизни как подготовка к встрече с Богом». При реализации проекта используются средства, выделенные в качестве гранта фондом поддержки гуманитарных и просветительских инициатив «Соработничество» на основании Международного открытого грантового конкурса «Православная инициатива».
Фото из открытых интернет-источников
Газета «Православная вера» № 12 (608)
Источник: eparhia-saratov.ru
Как пережить утрату близкого человека?
К психологам и психотерапевтам обращаются многие, кто столкнулся с неожиданной и преждевременной потерей близких. Наше время показательно и трагично в плане преждевременного ухода людей из жизни — тысячи людей, погибших от коронавируса, в результате военных действий, природных и техногенных катастроф, некоторые заканчивают свою жизнь самоубийством. Большинство таких событий возникают неожиданно. Например, уехал человек на работу и разбился насмерть в автокатастрофе, или случился пожар в шахте, ушел в больницу своими ногами, а там скончался в реанимации от осложнений «короны», другой получил смертельную рану в бою и т. п. В таких ситуациях родные и близкие погибших испытывают настоящий психологический шок, но больше всего переживают чувство вины из-за того, что не смогли как-то предотвратить беду. Невозможность вернуть потерянного человека усугубляет остроту переживания горя.
Николай Узлов
Кандидат медицинских наук, врач-психотерапевт и психолог-консультант
Эксперт нашего института Николай Дмитриевич Узлов, кандидат медицинских наук, практикующий врач-психотерапевт и психолог-консультант с опытом практической деятельности более 45 лет, рассказал нам, как люди справлялись с потерей близкого раньше, и, самое главное, как помочь людям пережить утрату.
Профилактика: попросите у близкого прощения при его жизни
- при расставании люди просили друг у друга прощения и скреплялись дружеским поцелуем — это означало взаимное прощение грехов;
- ежегодно перед Великим постом на Прощеное воскресенье все просили прощения друг у друга: младшие у старших, нижестоящие у вышестоящих.
В русской народной традиции просили о прощении не только людей, но и землю, воду и другие стихии.
В прежние времена человек, который собирался умирать, возвращался в родные места, звал всех родственников. А вызванный к умирающему священник совершал три таинства: соборования, елеосвящения и покаяния.
Профилактика: попрощайтесь с умирающим при его жизни
Сейчас смерть, особенно внезапная и трагическая, не только лишена какого-либо таинства, но и цинична. Она бывает окружена посторонними людьми — спасателями, полицией, врачами скорой помощи, иногда журналистами, просто прохожими. Близким может быть закрыт доступ к умирающим в реанимации, например, по эпидемическим показаниям. Похороны в наше время технологичны и поставлены на поток, отправить усопшего на погост можно в течение суток. Проститься с умершим можно только в прощальном зале при морге, в церкви, на кладбище, где опять же много людей, и ограниченно время.
В итоге выживший остается наедине со своим горем, которое начинает его разрушать изнутри, его разрывает чувство тоски об ушедшем, включаются механизмы саморазрушающего поведения, когда возникает ситуация «мертвый хватает живого», или человек «встает в очередь за смертью».
В основе этого лежат отложенные и нереализованные механизмы прощения и прощания.
Как можно помочь пережить потерю?
Мой опыт психотерапевтической работы с людьми, пережившими утрату, также предполагает инициацию описанных выше механизмов в форме ритуализированных техник. В структурированном виде краткосрочная психотерапия укладывается в 1-3 сеанса и включает в себя следующее: терапевтические интервенции НЛП, приемы эриксоновского гипноза и гештальт-терапии.
Этапы терапии
1. Обычно терапия начинается с процедуры «прерывания зависимости», предполагающей прекращение «энергетической связи» с умершим. Создается свой собственный «фантомный образ» и «фантом» умершего. Клиент визуализирует эту связь в виде лучей, канатов, потоков света, тепла и других энергий. Таким образом, на уровне мыслей и чувств осуществляется связь с умершим.
Предлагается разорвать эту связь и направить энергию фантомов на себя. Это же делается и для умершего для создания «энергетической автономии» обоих участников. Наиболее типичная реакция клиентов в последующие несколько дней: некоторое чувство опустошенности, иногда усталости, вялости, но не безразличия, которое быстро проходит, и о котором клиента следует предупредить.
Далее идет работа с «линиями времени»: строится уходящая линия вперед и вверх для клиента, а вперед и вниз («другой мир») для погибшего. Визуализация линий времени проходит в трансовом состоянии.
2. На второй сессии воспроизводятся ритуалы «встречи с умершим», «прощания», «проводов» с помощью известного приема «пустого стула». На пустой стул «высаживается» умерший, и с ним осуществляется диалог. Оба «партнера» обмениваются значимыми репликами, осуществляется пересаживание, когда клиент начинает говорить устами погибшего.
На всю эту процедуру дается ограниченное время, не более 5 минут, когда надо сказать друг другу самое важное, значимое, сокровенное, не сказанное при жизни. На этом этапе обе стороны прощают друг друга, исповедуют, завершают «недосказанность» в отношениях («закрывают гештальты»).
Как правило, живущий берет на себя ответственность перед умершим (к чему, собственно, и подводит ритуал «прощения»), например, за будущее детей, их воспитание, завершение совместных дел и проч. При этом контакт с ушедшим не прерывается, а переводится в новую эмоциональную плоскость: «Что надо сделать, чтобы ему в том, другом мире было хорошо и спокойно?» Посылаются ресурсы, используются доступные метафоры. Нередко эта фаза сопровождается бурной эмоциональной реакцией. Психотерапевт обеспечивает клиенту максимальную поддержку и дает ему возможность высказать близкому человеку все, что он чувствует в связи с его уходом. Таким образом, отрабатывается первый компонент незавершенности отношений — прощение.
Когда сильные эмоции изольются, переходят к ритуалу «прощания». Следует окончательно проститься друг с другом, сказав: «Прощай!», ритуально пересаживаясь один раз на стульях. Обычно это очень короткий эпизод: «У вас осталась всего одна минута, чтобы сказать друг другу еще что-то очень важное. ». Это особо драматический момент, требующий от пациента напряжения душевных сил, а от психотерапевта — осуществления максимальной поддержки,
Существует два варианта завершения ритуала прощания. В первом случае (сильный катарсис) из комнаты выносится или отодвигается далеко в сторону стул, на котором только что «сидел» умерший, пациента оставляют на 10-15 минут побыть одному. В другом случае психотерапевт помогает клиенту снова отпустить усопшего на «линию времени», которая до момента его смерти шла бок о бок или параллельно с линией живущего. Проводы сопровождаются соответствующей трансовой индукцией.
По окончании рекомендуется выполнить религиозный ритуал (поставить свечу в церкви, помолиться перед иконой, заказать молебен) или ограничиться просмотром семейных фотографий, видео, прочтением писем от ушедшего человека.
Пациенты, прошедшие данную процедуру, отмечают, что умерший стал им реже сниться, перестал звать к себе, думать о нем стало спокойнее, происходит менее драматичное принятие ситуации.
В завершении следует отметить, что горе — это не болезнь, и оно имеет свои стадии развития и разрешения, а горевание — это естественный процесс. Поэтому описанные советы не следует применять слишком рано, во всяком случае, до истечения 40 дней, предписанных религиозными правилами, когда общее поминание также оказывает определенное психотерапевтическое воздействие на людей, переживающих утрату близкого человека.
Источник: niidpo.ru