Биография • Жизненный путь • Книги • Примаковские чтения •
Семья • Отзывы • Выступления • Стихи • Студенческие работы • Память
Я твёрдо всё решил: быть до конца в упряжке,
Пока не выдохнусь, пока не упаду.
И если станет нестерпимо тяжко,
То и тогда с дороги не сойду.
Я твёрдо всё решил: мне ничего не надо —
Ни высших должностей, ни славы, ни наград,
Лишь чувствовать дыханье друга рядом,
Лишь не поймать косой, недобрый взгляд.
Я много раз грешил, но никогда не предал
Ни дела, чем живу, ни дома, ни людей.
Я много проскакал, но не оседлан,
Хоть сам умею понукать коней.
Мы мчимся, нас кнутом подстёгивает время,
Мы спотыкаемся, но нас не тем судить,
Кто даже ногу не поставил в стремя
И только поучает всех, как жить.
***
Давлю в себе раба — работы нет труднее,
Ведь сразу не поймёшь, кого в себе давить —
Того, кто от металлорока сатанеет,
Того, кто осязает поколений нить?
Наутилус Помпилиус : Хлоп — Хлоп
Или того, кто ходуном заходит,
Когда стране пощёчины дают,
Хотя себе он места не находит,
Коли облыжно хвалят или безбожно врут.
Давлю в себе раба, работаю в три смены,
Но прежним остаюсь в поступках и делах.
Быть может, наперёд запрограммировали гены
До самого конца жить в кандалах.
***
Комом к горлу, комом к горлу
Прожитые годы.
Комом радости и горе,
Свадьбы и разводы.
Комом смерти, комом роды,
Прожитые годы.
Время сушит, время рушит,
Что казалось вечным.
Время беспощадно душит,
Время лезет в наши души
Нагло, бессердечно.
Всё быстрее и быстрее
Наступают зимы.
Все мятежники на реях,
Остальные живы.
Одиночеству навстречу
Выступают зимы.
***
Другу А С. Д.
Остановись, прислушайся —
Жизнь рядом бьёт ключом.
Не к случаю от случая,
Не в темень кирпичом.
Остановись, послушай тех,
Кто рядом песнь поёт
О том, как падал мягкий снег,
О счастье быть вдвоём.
Без дерганья, без критики,
Нацеленной поддых,
Без подлостей политики,
Без мерзостей интриг.
Всем этим мы накушались
И наигрались всласть.
Годами дурью мучались,
Той, что зовется «власть».
Давай подольше проживём
Без шишек, синяков,
Грибов корзину соберём,
Подышим глубоко.
Пойдём к друзьям на огонёк —
Там рады нам всегда.
Никто не спустит вслед курок,
Согреет тамада.
К сердцам протянет лёгкий мост
Из добрых, теплых слов,
Витиеватый скажет тост
За дружбу и любовь.
Неужто и отсюда нам
Захочется назад
В людскую толчею, бедлам,
В мир окриков, команд.
Но если так произойдет,
Грош ломаный цена
Мне и тебе, а может, рок
Нам всё испить до дна?
***
Доктор, как хорошо, что Вы рядом,
Дело даже не в медицине,
Я родилась с 1 пальцем и аномалиями конечностей: Таня | Быть молодым
Может, важнее на целый порядок
То, что глаза у Вас синие-синие.
Серые, вдруг чуть-чуть зелёные,
Гамма, а не единый цвет.
В них — степное, размашисто вольное
В Прикавказье прожитых лет.
Вы прошли частокол испытаний
Сквозь начальников-пациентов.
Глаза стали немного печальнее,
Но по-прежнему многоцветны.
Доктор, с Вами мне стало надежнее.
Дело даже не в медицине,
Просто жизнь у всех очень сложная,
А глаза у Вас всё-таки синие…
***
Опять труба зовет в дорогу,
Но, как всегда, трублю я сам.
Не для меня сидеть в берлоге
Или вымаливать у Бога
Сонливых радостей мещан.
Цыганский дух вселился в тело,
Хотя плясать и не горазд.
Под звук гитары надоело,
Под дудку не согнуть колени,
А на ходу в кибитку – враз.
Вдогонку не бросайте камни,
Ведь все равно не долетят.
А если уж кого и ранит,
То бумерангом в наказанье,
А кони вдаль кибитку мчат.
***
Война остается в песнях,
В выпитом в память погибших,
В мыслях, которым тесно,
В воспоминаньях о бывшем.
Война остается в вере,
Что дальше все будет лучше,
Что не напрасны жертвы —
Свое все равно получим.
Война остается в соли,
Что сыплем себе на раны.
Для некоторых – жажда крови,
Для некоторых – жажда правды.
Война остается в играх
Детей в войну против немцев,
В просветах стай журавлиных,
В людях с непрожитым детством.
Война неотступно с нами,
Хотя без нее уж полвека.
Трудно рубцуются раны
Те, что в душе человека.
***
Родная Грузия стала не той,
Страну захлестнуло мутной волной,
Задергалась в пляске святого Витта
Вся многослойная палитра
Центральных, местных властей и партий.
Хоть кто-нибудь, подойдите к карте
Или к дому с заросшим порогом,
В конце концов, спросите у Бога,
Как быть с бедой, чьи корни все глубже,
Сняли с ковров кинжалы и ружья,
В пятнах крови белые скатерти,
Черное горе в глазах у матери.
Беда прорастает в ткани быта.
Непостижимо, что будут забыты
Многоязычье тбилисских дворов,
Сомкнутых в радость и горе столов.
Соседи в Сухуми – не рядом, а вместе,
Не изменяя ни дружбе, ни чести.
Не все, очевидно, прошли эту «школу»,
Иначе сочли бы страшной крамолой
Вершить от традиций крутой поворот,
Одних возвышать, другим – от ворот.
Река все равно в свое русло вернется,
Вода, опрокинув преграды, прорвется.
Нет аналогий в истории старой:
Давид Строитель, царица Тамара,
Чудится мне, что слышу их стоны —
При них страна не знала погромов.
***
Уходим, уходим, уходим в Россию,
Сняв с солдатских могил посты.
Нам никто не стреляет в спину,
Но никто не сказал прости.
Разум диктует – остаться не можем.
Но разве в разуме дело,
Если все чувства морозом по коже
Напряжены до предела.
Вслед раздается, что нет побежденных.
Ответить хочется матом.
В затылок глядят вермахта колонны,
Встречает страна в заплатах.
Печатая шаг, уходим в Россию,
Уходим с сердцами пустыми.
Приказ: отставить взгляды косые,
Салютовать холостыми!
***
Проще простого: находился в Париже,
Зашел на выставку Сёра,
И все другое стало жиже и ниже.
В душу вонзились как стрела
Безмолвные дали и одиночество
Людей, погруженных в вечность.
Ни с кем не сравнимый рисунок точечный
Высвечен светом свечки.
Во многих картинах предчувствие смерти?
С версией спорить не буду.
Непостижимо, но – верьте не верьте —
Сёра рисовал оттуда.
***
Любит – не любит…
Сказала ромашка,
Что приголубит.
Родился в рубашке.
Любит – не любит…
На гуще кофейной
Слились в поцелуе.
Попробуй не верить.
Любит – не любит…
Пасьянс однозначный:
Вовек не забудет.
Цыганке – без сдачи.
Было – не было —
Спросил напрямую.
Как отрубила:
Любите другую.
Преимущество лет
Когда годов отстукало немало,
То любишь или рубишь не сплеча,
Идешь «на вы» не с поднятым забралом.
Давно уже не дружишь с кем попало
И не осудишь сгоряча…
Смириться можно с возрастом любым,
Коль ощущаешь каждое «мгновенье»,
А не плывешь от юбилея к юбилею
И только вниз, и «по теченью спин».
Источник: irsepi.ru
Я твердо все решил
сл. Евгений Примаков
Я твёрдо всё решил: быть до конца в упряжке,
Пока не выдохнусь, пока не упаду.
И если станет нестерпимо тяжко,
То и тогда с дороги не сойду.
Я твёрдо всё решил: мне ничего не надо —
Ни высших должностей, ни славы, ни наград,
Лишь чувствовать дыханье друга рядом,
Лишь не поймать косой, недобрый взгляд.
Я много раз грешил, но никогда не предал
Ни дела, чем живу, ни дома, ни людей.
Я много проскакал, но не оседлан,
Хоть сам умею понукать коней.
Мы мчимся, нас кнутом подстёгивает время,
Мы спотыкаемся, но нас не тем судить,
Кто даже ногу не поставил в стремя
И только поучает всех, как жить.
Входящий, знай, тебя здесь ждут свобода слова и уют!
Источник: www.chitalnya.ru
«Побольше бы таких людей во власти»: Валаамская обитель вспоминает Евгения Примакова
Евгений Максимович Примаков на протяжении многих лет входил в Патриарший Попечительский совет Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, и несколько раз посещал святую обитель, и все, кто общался с ним, отмечают его душевную простоту, пишут из обители.
Он часто приезжал не один, с супругой Ириной Борисовной, с внуками. В один из приездов подарил обители потир, из которого и по сей день причащаются священнослужители, братия и миряне в храме равноапостольных Кирилла и Мефодия. И в памяти всех тех, кто знал его, он навсегда останется светлым, добрым и кротким человеком, достойно прошедшим свой земной путь.
В последние годы жизни почивший страдал от тяжкого недуга, но даже в этих непростых обстоятельствах сохранял присутствие духа и не оставлял надежды на милосердие Господа.
В день отпевания Евгения Максимовича игумен Валаамского монастыря епископ Троицкий Панкратий, поделился своими личными воспоминаниями: «Сегодня проводили в путь всея земли Евгения Максимовича Примакова. Очень хотел попрощаться с ним, но не получилось. Первая наша встреча с ним состоялась в тяжелые дни осени 1998 г. когда казалось, что все разрушено.
Продукты в необходимых для Валаама количествах закупить было невозможно. Оптовики придерживали товар, и даже закрывали базы, да и покупать было не на что: в банках наши скромные средства были заблокированы. Дизель на электростанцию завезти тоже не удавалось.
Я метался по кабинетам, пытаясь что-то сделать. Больше всего меня поразила Мурманская трасса, обычно оживленная. Я проехал от Петрозаводска до Петербурга в рабочий день и не встретил ни одной грузовой машины, да и легковых было немного. Тогда я осознал масштабы катастрофы… Катастрофы, из которой вытащило страну Правительство Примакова.
Потом Евгений Максимович несколько раз приезжал на Валаам, исповедовался и причащался. Я помню его исповедь, и помню, как меня поразила нравственная чистота и порядочность этого человека. Побольше бы таких людей во власти, это была бы настоящая элита, которая отстаивает, прежде всего, интересы страны и народа…»
Провожая в путь всея земли настоящего патриота России, молитвенно надеемся, что Всемилостивый Господь упокоит новопреставленного раба Своего «в селениях праведных, идеже все святые упокоеваются» и сотворит ему вечную память.
***
Мало кто знал, что Евгений Максимович с юности писал стихи – и это его исповедь о жизни, о нравственном выборе человека.
Я много раз грешил, но никогда не предал,
Ни де́ла, чем живу, ни дома, ни людей.
Я много проскакал, но не оседлан,
Хоть сам умею понукать коней.
Мы мчимся, кнутом подстёгивает нас время,
Мы спотыкаемся, но нас не тем судить,
Кто даже ногу не поставил в стремя,
И только поучает всех, как жить.
Я твёрдо всё решил: быть до конца в упряжке,
Пока не выдохнусь, пока не упаду.
И если станет нестерпимо тяжко,
То и тогда с дороги не сойду.
Фотографии: Архив Валаамского монастыря, Архив Приозерского подворья Валаамского монастыря, П.Козионов, С.Власов, О.Варов.
Источник: pravoslavie.ru