100 лет назад не стало живописца Василия Сурикова. Он безумно любил свою жену, которую убивала тяжелая болезнь. С ней связан трагический и при этом забавный эпизод его жизни.
Он вошел в спальню, и сердце защемило: как Лиза красива. Но черные тени залегли под глазами и кожа бела уже не естественно. Он тронул губами ее лоб. Сегодня она не горит. — Ну как ты, моя хорошая? Глаза Лизы наполнились слезами, но она улыбнулась через силу: — Все хорошо.
Кажется, мне лучше, Васенька. Но к ужину она не вышла. Он выпил рюмку водки, аппетита не было. За что все это? ■ Сурикову — потомственному казаку, статному медведю, на которого бросали восхищенные взгляды дамы, было тридцать, когда он нашел квартиру на Плющихе. За плечами — Академия художеств, мелкие заказы, а тут — удача: предложили расписать храм Христа Спасителя.
А это и почет, и деньги. Деньги сейчас главнее. Если они будут, он сможет жениться на Лизочке Шарэ. Он увидел ее впервые в костеле в Санкт-Петербурге. Зашел послушать Баха.
как Лев Толстой разочаровал молодую жену сразу после свадьбы
Народу немного, он без труда нашел место, сел и увидел неподалеку двух барышень, явно сестер. От одной не мог отвести глаз. Она заметила это, вспыхнула и опустила голову. Он начал приходить в костел часто, однажды осмелился раскланяться, а потом и представился. Младшая, Лиза, смущенно кивнула, старшая, более бойкая, Соня, возбужденно тараторила: — Так вы художник!
Маман любит живопись, вы непременно должны быть у нас к чаю, родители будут рады! Он и сам не понимал, как решился прийти. Но атмосфера в доме Огюста (Августа) Шарэ была премилой. Все пили чай с бисквитами, говорили об искусстве. Огюст Шарэ, владевший производством дорогой бумаги, когда-то переехал из Парижа в Россию, чтобы жениться на обаятельной Марии Александровне Свистуновой.
Дочерей они растили на французский манер, девушки были образованны и непосредственны. Суриков зачастил в гости и вскоре, улучив момент, объяснился с Лизой. Любовь оказалась взаимной. Он сделал ей предложение, получив деньги за росписи. Они переехали в Москву. Он был счастлив. ■
Василий Суриков, автопортрет, 1879 год / Фото: Из архива
О том, что у Лизы порок сердца, он знал до свадьбы, но не принял это всерьез. Лиза могла бы блистать на светских вечерах, но она предпочитала дом и служение любимому мужу. Суриков, суровый и грозный со всеми, таял в ее присутствии.
Она сделала все, чтобы обеспечивать в доме уют, хотя это было непросто — мастерской у Василия не было, и свои гигантски полотна он писал дома, даже когда родились дочки. После переезда на Зубовскую площадь (дом не сохранился. — «ВМ») Суриков обрел подобие мастерской и писал совсем «запойно». Лиза занималась домом и все терпела.
Даже когда Вася вдруг принимался писать ее, что означало многочасовое сидение в неудобной позе, а то и в холоде. Он не понимал, как она устает. А она не жаловалась. ■ Они были счастливы десять лет. Лиза не расставалась с мужем, ездила с ним в поездки. Он свозил ее и в Сибирь, показал родные места. И именно после этой тяжелой поездки ей стало хуже. Она угасала. ■ Он налил еще рюмку.
Трагедия Софьи Толстой: через что пришлось пройти женщине в браке с великим писателем.
Зачем они поехали туда?! Не так давно в библиотеке Румянцевского музея он познакомился со Львом Толстым. Граф слышал о Сурикове от Репина и был рад знакомству. Жили они по соседству и до дома шли пешком. Суриков был в восторге от общения и позже познакомил графа с Лизонькой.
Толстой заметил Лизонькину бледность и участливо спросил у Сурикова, что с его женой. Поняв, печально покачал головой. ■ Лиза плакала. — Что ты, что? — он рухнул перед женой на колени. — Вася! Попроси его не приходить! Этот ужасный старик пугает меня. Суриков ничего не понимал.
Кто? Молочник? Дворник? Или у Лизы бред?! Наконец она вымолвила — Толстой. ■ Все разъяснила прислуга. Оказалось, стоило Сурикову уйти, как граф приходил к Лизе и сидел возле нее часами, расспрашивая, что она чувствует. Суриков вспомнил, как они с графом рассуждали о смерти, как интересовала графа эта главная загадка бытия. Суриков понимал, как важны для творца детали.
Он сам сбивал ноги в поиске подходящих типажей. Он понимал: Толстой приходил к его жене наблюдать пришествие смерти, ее приметы и первые следы на лице. Да, он все понимал. Но это ведь была. его Лиза! Волна ненависти поднялась к горлу. — Завтра я дома, — бросил он прислуге. ■
Лиза Шарэ в образе дочери Меншикова с картины В. Сурикова «Меншиков в Березове», 1883 год / Фото: Из архива
— Дома ли Елизавета Августовна? Голос Толстого звучал мягко. То, что случилось дальше, пересказывал Максимилиану Волошину, автору монографии о Сурикове, художник Игорь Грабарь: «Толстой повадился к Суриковым каждый день ходить, с Лизой о душе разговоры вел, о смерти. Так напугает ее.
Так Василий Иванович в следующий раз, как пришел Толстой, с верху лестницы на него: «Пошел вон, злой старик! Чтобы тут больше духу твоего не было!» Это Льва Толстого-то. Так из дому и выгнал». По слухам, Толстой в прямом смысле слова полетел с лестницы. Сурикова трясло.
Так великий живописец и великий философ-литератор прекратили отношения. . Лиза Шарэ-Сурикова скончалась в 1888 году. Толстой издал повесть «Смерть Ивана Ильича» в 1886-м. Этим произведением он заложил фундамент для научных исследований смерти, описав пять ее стадий. Суриков после смерти Лизы любви уже не встретил.
Источник: vm.ru
Всю жизнь Лев Толстой боролся с похотью
Естественная для любого мужчины страсть оказалась для «зеркала русской революции» непосильным бременем, с которым он всю жизнь боролся. Сенсационные подробности этой эпохальной баталии читатель сможет узнать из новой книги, в которую вошли выдержки из писем и дневников писателя, воспоминания его друзей и близких.
С разрешения издательства «ЗАХАРОВ» мы публикуем фрагменты из новой книги.
Он плакал в публичном доме
«. Жажда семейной жизни и чувственное влечение к женщине — вот два основных настроения, держащих в своей власти молодого Толстого. . Первой ступенью к раскрытию этой новой стороны жизни было для Толстого его изменившееся отношение к горничной: «Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет, но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная (правда, очень хорошенькое личико), притом же от 13 до 15 лет — время самое безалаберное для мальчика (отрочество), — не знаешь, на что кинуться, и сладострастие в эту эпоху действует с необыкновенною силою».
. Когда Толстой писал «Воскресение», . Софья Андреевна резко напала на него за главу, в которой он описывал обольщение Катюши.
— Ты уже старик, — говорила она, — как тебе не стыдно писать такие гадости.
. Когда она ушла, он, обращаясь к бывшей при этом М. А. Шмидт, едва сдерживая рыдания, подступившие ему к горлу, сказал:
— Вот она нападает на меня, а когда меня братья в первый раз привели в публичный дом и я совершил этот акт, я потом стоял у кровати этой женщины и плакал!
Женщин не иметь!
. Перед отъездом из Казани перед 19-летним юношей уже встает вопрос об изменении направления всей его жизни. Он заболевает (быть может, беспорядочная жизнь была причиной этой болезни), поступает в клинику и здесь делает первую запись в дневнике: «Вот уже шесть дней, как я поступил в клинику, и вот шесть дней, как я почти доволен собой. Главная же польза состоит в том, что я ясно усмотрел, что беспорядочная жизнь. есть не что иное, как следствие раннего разврата души».
В таком настроении он. уезжает в Ясную Поляну. вырабатывает «правило»: «Смотри на общество женщин как на необходимую неприятность жизни общественной и, сколько можно, удаляйся от них».
Вся жизнь молодого Толстого проходит в выработке строгих правил поведения, в стихийном уклонении от них и упорной борьбе с личными недостатками.
«Вчерашний день прошел довольно хорошо, исполнил почти все; недоволен одним только: не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою».
«Каждый день моцион. Сообразно закону религии, женщин не иметь».
. «Приходила за паспортом Марья. Поэтому отмечу сладострастие». «После обеда и весь вечер шлялся и имел сладострастные вожделения». «Мучает меня сладострастие, не столько сладострастие, сколько сила привычки».
О любви
. С Зинаидой Модестовной Молоствовой Лев Николаевич познакомился еще студентом в Казани. Ей было 21 — 22 года, и она была почти невестой другого человека. Несмотря на это, она все мазурки танцевала со Львом Николаевичем и явно интересовалась им.
«. Я ни слова не сказал ей о любви, но я так уверен, что она знает мои чувства. »
. Кавказ оставил в Толстом самые дорогие воспоминания. Однако. . продолжается . все та же борьба человека с низшими страстями.
«Сладострастие сильно начинает разыгрываться — надо быть осторожным». «. О, срам! Ходил стучаться под окна К. К счастью моему, она меня не пустила». «Ходил стучаться к К., но, к моему счастью, мне помешал прохожий». «Я чувствовал себя нынче лучше, но морально слаб, и похоть сильная» (1852 год).
«Мне необходимо иметь женщину. Сладострастие не дает мне минуты покоя». «Из-за девок, которых не имею, и креста, которого не получу, живу здесь и убиваю лучшие годы своей жизни».
. «Это насильственное воздержание, мне кажется, не дает мне покоя и мешает занятиям. » (1853 г.).
«Два раза имел Кас. Дурно. Я очень опустился». «Ходил к К., хорошо, что она не пустила».
. В Петербурге в 1855 году Лев Николаевич встречается с Александрой Алексеевной Дьяковой, сестрой своего друга. Еще в юности он был увлечен ею. Уже три года, как Александра Алексеевна замужем за А. В. Оболенским, но при встрече чувство вновь захватывает Толстого.
«. Я не ожидал ее видеть, поэтому чувство, которое она возбудила во мне, было ужасно сильно.
. Потом она нечаянно проводила меня до дверей. Положительно, со времен Сонечки (Софья Павловна Колошина. Детская любовь Л. Н. Толстого) у меня не было такого сильного чувства».
. Толстой не забыл Оболенскую. И позднее новые встречи опять волновали его. 6 ноября 1857 года Толстой отметил в дневнике: «А. прелесть. Положительно женщина, более всех других прельщающая меня. Говорил с ней о женитьбе. Зачем я не сказал ей все». «А. держит меня на ниточке, и я благодарен ей за то.
Однако по вечерам я страстно влюблен в нее и возвращаюсь домой полон чем-то, счастьем или грустью, — не знаю».
Попытка брака
28 мая 1856 года Лев Николаевич выезжает в Ясную Поляну. В деревне он возобновляет знакомство с семьей Арсеньевых. Лев Николаевич ставит перед собой неотложную задачу — женитьбу — и объектом выбирает Валерию Арсеньеву.
«25 июля. В первый раз застал ее без платьев. Она в десять раз лучше, главное, естественна.
30 июля. В. совсем в неглиже. Не понравилась очень.
31 июля. В., кажется, просто глупа.
10 августа. Мы с В. говорили о женитьбе, она не глупа и необыкновенно добра».
. В течение месяцев, когда Толстой почти ежедневно виделся с Арсеньевой. он записывал: «Ездил со сладострастными целями верхом, — безуспешно». «Наткнулся на хорошенькую бабу и сконфузился».
. Из Севастополя Толстой вернулся полный чувственных вожделений. «Это уже не темперамент, а привычка разврата», — записал он по приезде. «Похоть ужасная, доходящая до физической болезни». «Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту. Ничто мне так не мешает работать. Поэтому решился, где бы то и как бы то ни было, завести на эти два месяца любовницу». . «Женщину хочу — ужасно. Хорошую».
После неудачной попытки жениться Толстой отдается светским увлечениям. «Тютчева, Свербеева, Щербатова, Чичерина, Олсуфьева, Ребиндер — я во всех был влюблен», — записывает Лев Николаевич. К этому списку следует прибавить. и сестер Львовых.
С княгиней Екатериной Львовой Толстой знакомится в Дрездене. «Она мне очень нравится, — записывает он в дневнике, — и, кажется, я дурак, что не попробую жениться на ней». «Был у Львовых, и как вспомню этот визит — вою. Я решился было, что это последняя попытка женитьбы, но и то ребячество».
. В дневнике мы встречаем еще новые имена, например, имя княжны Екатерины Трубецкой. . На Екатерине Федоровне Тютчевой (дочери поэта) внимание Толстого задерживается на несколько месяцев.
«7 января. Тютчева вздор!
8 января. Нет, не вздор. Потихоньку, но захватывает меня серьезно и всего.
26 января. Шел с готовой любовью к Тютчевой. Холодна, мелка, аристократична. Вздор!»
«К. Тютчева была бы хорошая, ежели бы не скверная пыль и какая-то сухость и неаппетитность в уме и чувстве. »
Бежать поздно
. Льву Николаевичу уже 34 года, а Софье Андреевне Берс только 18 лет. Он некрасив, «безобразен», она — «прелестна во всех отношениях». Разница в возрасте мучает его, и минутами он думает, что личное счастье ему недоступно.
. После объяснения с Софьей Андреевной Лев Николаевич настаивал, чтобы свадьба была через неделю. и свадьба была назначена на 23 сентября. . В последнюю минуту хотел он бежать, но было поздно.
. Перед свадьбой Софья Андреевна ознакомилась с дневником будущего мужа. В нем он добросовестно записывал свои интимные переживания.
Из ее дневника: «. Все его (мужа) прошедшее так ужасно для меня, что я, кажется, никогда не помирюсь с ним. . Он целует меня, а я думаю: «Не в первый раз ему увлекаться». Я тоже увлекалась, но воображением, а он — женщинами, живыми, хорошенькими. »
Помимо призраков прошлого, омрачавших жизнь Софьи Андреевны, ее сильно мучило чувство ревности. ко всем женщинам и к своей любимой младшей сестре.
. В последние годы холостой жизни Толстой имел длительную связь с яснополянской замужней крестьянкой Аксиньей и, кажется, имел от нее сына.
Из дневника: «Видел мельком Аксинью. Очень хороша. . Я влюблен, как никогда в жизни. Нет другой мысли. Мучаюсь».
. Спустя полгода: «Ее не видал. Но вчера. мне даже страшно становится, как она мне близка». «Ее нигде нет — искал. Уже не чувство оленя, а мужа к жене».
Перед женитьбой эта связь была прервана навсегда.
Спустя несколько месяцев после свадьбы эта женщина вместе с другой крестьянкой была прислана в барский дом мыть полы. Софье Андреевне ее показали. Мучительная ревность поднялась в жене Льва Николаевича.
16 декабря 1862 года есть такая запись в дневнике С. А.: «Мне кажется, я когда-нибудь себя хвачу от ревности. Влюблен, как никогда. И просто баба, толстая, белая — ужасно. Я с таким удовольствием смотрела на кинжал, ружья. Один удар — легко.
Я просто как сумасшедшая».
. Семейные отношения писателя складывались непросто. . Толстой вышел за пределы пола, в жене хотел он видеть только человека.
Но. в глубокой старости судьба снова разбудила в нем чувства мужа к жене, отношения мужчины к женщине. . Лев Николаевич, 70-летний старик, временами стал испытывать от присутствия жены сильное, радостное волнение».
Возрастная категория сайта 18 +
Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г.
ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР — НОСОВА ОЛЕСЯ ВЯЧЕСЛАВОВНА.
ШЕФ-РЕДАКТОР САЙТА — КАНСКИЙ ВИКТОР ФЕДОРОВИЧ.
АВТОР СОВРЕМЕННОЙ ВЕРСИИ ИЗДАНИЯ — СУНГОРКИН ВЛАДИМИР НИКОЛАЕВИЧ.
Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.
АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.
Исключительные права на материалы, размещённые на интернет-сайте www.kp.ru, в соответствии с законодательством Российской Федерации об охране результатов интеллектуальной деятельности принадлежат АО «Издательский дом «Комсомольская правда», и не подлежат использованию другими лицами в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.
Источник: www.kp.ru
Как на самом деле Лев Толстой относился к своей супруге и женщинам: цитаты и расшифровка записей в дневниках
Нельзя отрицать гениальность Толстого и его огромный вклад в русскую литературу, но не всегда творчество человека соответствует его личности. Был ли он в жизни таким же добрым и милосердным, каким его демонстрируют нам в школьных учебниках?
Брак Льва и Софьи Андреевны был обсуждаемым, скандальным и спорным. Поэт Афанасий Фет убеждал коллегу, что у него идеальная жена:
«Чего хотите прибавьте в этот идеал, сахару, уксусу, соли, горчицы, перцу, амбре — всё только испортишь».
Но Лев Толстой, видимо, так не считал: сегодня мы расскажем, как и почему он издевался над супругой.
Десятки романов, «привычка разврата» и связь, ставшая причиной гибели невинной девушки
Лев откровенно изливал свою душу в личных дневниках — в них он и признавался в собственных плотских желаниях. Ещё в юношестве он впервые влюбился в девушку, но впоследствии, вспоминая это, надеялся, что все мечты о ней были лишь последствием шалящих в отрочестве гормонов:
«Одно сильное чувство, похожее на любовь, я испытал, только когда мне было 13 или 14 лет, но мне не хочется верить, чтобы это была любовь; потому что предмет была толстая горничная».
С тех пор мысли о девушках преследовали его всю жизнь. Но не всегда как о чём-то прекрасном — скорее, как о сексуальных объектах. Своё отношение к прекрасному полу он демонстрировал через свои записки и произведения. Лев не только считал женщин глупыми, но и постоянно их объективизировал.
«Не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою. Мне необходимо иметь женщину… Это уже не темперамент, а привычка разврата. Шлялся по саду со смутной, сладострастной надеждой поймать кого-то в кусту», — отмечал писатель.
Эти похотливые мысли, и иногда пугающие мечты преследовали просветителя до самой старости. Вот ещё несколько его заметок о своём нездоровом влечении к дамам:
- «Приходила за паспортом Марья… Поэтому отмечу сладострастие»;
- «После обеда и весь вечер шлялся и имел сладострастные вожделения»;
- «Мучает меня сладострастие, не столько сладострастие, сколько сила привычки»;
- «Вчерашний день прошёл довольно хорошо, исполнил почти всё; недоволен одним только: не могу преодолеть сладострастия, тем более, что страсть эта слилась у меня с привычкою».
Но Лев Толстой был религиозен, и всячески пытался избавиться от похоти, считая её животным грехом, который мешает жить. Со временем он стал чувствовать неприязнь ко всем романтическим чувствам, сексу, и соответственно, девушкам. Но об этом потом.
Прежде чем мыслитель познакомился со своей будущей женой, он успел собрать богатую любовную историю: публицист славился обилием краткосрочных романов, которые могли продлиться всего несколько месяцев, недель или даже дней.
А однажды его роман на одну ночь стал причиной смерти подростка:
«В молодости я вёл очень дурную жизнь, а два события этой жизни особенно и до сих пор мучают меня. Эти события были: связь с крестьянской женщиной из нашей деревни до моей женитьбы… Второе — это преступление, которое я совершил с горничной Гашей, жившей в доме моей тётки. Она была невинна, я её соблазнил, её прогнали, и она погибла», — признавался мужчина.
Причина угасания любви жены Льва к супругу: «У женщины одна цель: половая любовь»
Ни для кого не секрет, что писатель был ярким представителем приверженцев патриархальных устоев. Ему крайне не нравились феминистические движения:
«Мода умственная — восхвалять женщин, утверждать, что они не только равны по духовным способностям, но выше мужчин, очень скверная и вредная мода… Признание женщины тем, кто она есть — более слабым духовно существом, не есть жестокость к женщине: признание их равными есть жестокость», — писал он.
Его супруга же никак не хотела мириться с сексистскими высказываниями мужа, из-за чего у них постоянно возникали конфликты и портились отношения. Как-то в своём дневнике она писала:
«Вчера вечером меня поразил разговор Л. Н. о женском вопросе. Он и вчера, и всегда против свободы и так называемой равноправности женщины; вчера же он вдруг высказал, что у женщины, каким бы делом она ни занималась: учительством, медициной, искусством, — у ней одна цель: половая любовь. Как она её добьётся, так все её занятия летят прахом».
Всё это — несмотря на то, что сама супруга Льва была очень образованной женщиной, которая, помимо воспитания детей, ведения хозяйства и заботы о муже, успевала по ночам переписывать рукописи публициста набело и неоднократно, сама же переводила философские труды Толстого, так как владела двумя иностранными языками, а также вела всё хозяйство и бухгалтерию. В какой-то момент Лев все деньги стал отдавать на благотворительность, и детей содержать ей приходилось на копейки.
Женщина возмущалась и упрекала Льва за его точку зрения, утверждая, что он так мыслит из-за того, что сам встречал мало достойных девиц. После Софья отмечала, что из-за обесценивания её «духовной и внутренней жизни» и «отсутствия симпатии душ, а не тел», она разочаровалась в муже и даже стала меньше его любить.
Попытки самоубийства Софьи — результат многолетних издевательств или желание привлечь внимание?
Как мы поняли, Толстой не только предвзято и негативно относился к женщинам, но и конкретно к своей супруге. Он мог разозлиться на жену за любой, даже мельчайших проступок или шорох. Как заявляет Софья Андреевна, тот однажды ночью выгнал её из дома.
«Вышел Лев Николаевич, услыхав, что я шевелюсь, и начал с места на меня кричать, что я ему мешаю спать, что я уходила бы. И я ушла в сад и два часа лежала на сырой земле в тонком платье. Я очень озябла, но очень желала и желаю умереть… Если б кто из иностранцев видел, в какое состояние привели жену Льва Толстого, лежащую в два и три часа ночи на сырой земле, окоченевшую, доведённую до последней степени отчаяния, — как бы удивились добрые люди!», — писала потом несчастная в дневнике.
В тот вечер девушка просила высших сил о смерти. Когда желаемого не произошло, через несколько лет она сама совершила неудачную попытку самоубийства.
Её депрессивное и подавленное состояние в течение десятков лет замечали все, но не все её поддерживали. Например, если старший сын Сергей хоть как-то пытался помогать матери, то младшая дочь Александра списывала всё на привлечение внимания: якобы даже попытки Софьи покончить собой были притворством, чтобы задеть Льва Толстого.
Нездоровая ревность и теории о многочисленных изменах
Брак Софьи и Льва с самого начала был неудачным: невеста шла под венец в слезах, ведь перед свадьбой её возлюбленный вручил свой дневник с подробным описанием всех предыдущих романов. Специалисты до сих пор спорят — было ли это своеобразным хвастовством своими пороками, или просто желание быть честным с супругой. Так или иначе, девушка посчитала прошлое супруга ужасным, и это ещё не раз становилось причиной их ссор.
«Он целует меня, а я думаю: «Не в первый раз ему увлекаться». Я тоже увлекалась, но воображением, а он — женщинами, живыми, хорошенькими», — писала молодая жена.
Теперь она ревновала мужа даже к собственной младшей сестре, а однажды Софья писала, что в некоторые моменты от этого чувства была готова схватиться за кинжал или ружья.
Может, и не зря она ревновала. Помимо описанных выше постоянных признаниях мужчины в «сладострастии» и мечтах о близости с незнакомкой в кустах, он и жене на все вопросы об изменах отмечал вскользь: вроде, «буду тебе верен, но это неточно».
Например, Лев Николаевич говорил так:
«У себя в деревне не иметь ни одной женщины, исключая некоторых случаев, которые не буду искать, но не буду и упускать».
И, говорят, что шанс он действительно не упускал: якобы каждую беременность жены Толстой проводил в похождениях по крестьянкам в своей деревне. Тут он имел полную безнаказанность и почти неограниченную власть: он ведь граф, помещик и известный философ. Но этому слишком мало доказательств – верить или нет в эти слухи, решает каждый из нас.
В любом случае и про супругу он не забывал: переживал с ней все горести и поддерживал в родах.
Кроме того, у влюблённых возникали разногласия в сексуальной жизни. У Льва «большую роль играла физическая сторона любви», а Софья считала это ужасным и не очень чтила постельные дела.
Муж все разногласия в семье списывал на супругу – она виновата в скандалах и его влечениях:
«Две крайности — порывы духа и власть плоти… Мучительная борьба. И я не владею собой. Ищу причины: табак, невоздержание, отсутствие работы воображения. Все пустяки. Причина одна — отсутствие любимой и любящей жены».
А устами Стивы в своём романе «Анна Каренина» Толстой вещал следующее:
«Что ж делать, ты мне скажи, что делать? Жена стареется, а ты полон жизни. Ты не успеешь оглянуться, как ты уже чувствуешь, что ты не можешь любить любовью жену, как бы ты ни уважал её. А тут вдруг подвернётся любовь, и ты пропал, пропал!».
«Издевательства над женой»: Толстой заставлял жену рожать и не сопротивлялся её смерти
По описанному выше можно ясно понять, что отношение Толстого к женщинам было предвзятым. Если верить Софье, к ней он тоже относился грубо. Отлично это демонстрирует ещё одна ситуация, которая повергнет вас в шок.
Когда женщина родила уже шестерых детей и пережила несколько родильных горячек, врачи строго-настрого запретили графине вновь рожать: если при следующей беременности не погибнет она сама, то не выживут дети.
Льву это не понравилось. Он вообще считал физическую любовь без деторождения грехом.
«Кто ты? Мать? Ты не хочешь больше рожать детей! Кормилица? Ты бережёшь себя и сманиваешь мать у чужого ребёнка!
Подруга моих ночей? Даже из этого ты делаешь игрушку, чтобы взять надо мной власть!», — кричал он на супругу.
Та послушалась мужа, а не врачей. А те оказались правы: следующие пятеро детей умерли на первых годах жизни, и многодетная мама ещё сильнее впала в депрессию.
Или, например, когда Софья Андреевна тяжело страдала от гнойной кисты. Её нужно было срочно удалить, иначе женщина бы умерла. А её муж относился к этому даже спокойно, а дочь Александра и вовсе писала, что он «плакал не от горя, а от радости», восхищённый поведением супруги в муках.
Он препятствовал и операции, будучи уверенным, что Софья всё равно не выживет: «Я против вмешательства, которое, по моему мнению, нарушает величие и торжественность великого акта смерти».
Хорошо, что врач был умелым и уверенным: всё же провёл процедуру, подарив женщине как минимум 30 дополнительных лет жизни.
Побег за 10 дней до смерти: «Я не осуждаю тебя, и я не виноват»
За 10 дней до дня смерти, 82-летний Лев ушёл из собственного дома с 50 рублями в кармане. Считается, что причиной его поступка являлись бытовые ссоры с женой: за несколько месяцев до этого Толстой тайно написал завещание, в котором все авторские права на его произведения передавались не супруге, которая их переписывала начисто и помогала в сочинении, а дочери Саше и другу Черткову.
Когда Софья Андреевна нашла бумагу, то очень разозлилась. В своём дневнике она напишет 10 октября 1902 года:
«Отдать сочинения Льва Николаевича в общую собственность я считаю и дурным, и бессмысленным. Я люблю свою семью и желаю ей лучшего благосостояния, а передав сочинения в общественное достояние, — мы наградили бы богатые фирмы издательские…».
В доме начался настоящий кошмар. Несчастная супруга Льва Толстого утратила всякий контроль над собой. Она кричала на мужа, ссорилась почти со всеми своими детьми, падала на пол, демонстрировала суицидальные попытки.
«Не могу переносить!», «Они разрывают меня на части», «Ненавижу Софью Андреевну», — писал Толстой в те дни.
Последней каплей стал такой эпизод: Лев Николаевич проснулся в ночь с 27 на 28 октября 1910 года и услышал, как жена роется в его кабинете, в надежде отыскать «тайное завещание».
В ту же ночь, дождавшись, когда Софья Андреевна, наконец, уйдёт к себе, Толстой покинул дом. И сбежал. Но сделал это весьма благородно, оставив записку со словами благодарности:
«То, что я ушёл от тебя, не доказывает того, что я был недоволен тобой… Я не осуждаю тебя, напротив, с благодарностью вспоминаю длинные 35 лет нашей жизни! Я не виноват… Я изменился, но не для себя, не для людей, а потому что не могу иначе! Не могу и тебя обвинять, что ты не пошла за мной», — написал он в ней.
Он направился в сторону Новочеркасска, где жила племянница Толстого. Там думал получить заграничный паспорт и отправиться в Болгарию. А если не получится — на Кавказ.
Но в дороге писатель простыл. Обычная простуда обернулась воспалением лёгких. Толстой умер спустя несколько дней в доме начальника станции Ивана Ивановича Озолина. Софья Андреевна смогла проститься с ним лишь в самые последние минуты, когда он был почти без сознания.
Источник: www.colady.ru