В то время, пока многие думают, что их помощь вряд ли кому-то нужна. Пока считают, что их материальное благосостояние не имеет излишек и не позволяет жертвовать средства на нужды обделенных. Пока многие имеют кучу проблем-отговорок: нет времени, нет здоровья, мне просто лень, я не вижу смысла, сами виноваты и т.д.. На свете есть один замечательный человек. Баба-Дуся!
У Бабы-Дуси нет проблем, ей же всего 87. У нее куча свободного времени, ведь у нее всего-то 11 правнуков. У нее море денег, ведь она получает пенсию. Баба-Дуся не жалуется, она просто берет и делает, делает свою жизнь и жизнь тех кто вокруг нее немного лучше. Ах-да, совсем забыл сказать.
Баба-Дуся инвалид первой группы по зрению. Она практически ослепла после смерти сына, а когда умер ее муж, здоровье пошатнулось еще больше. Каждый второй день, она приходит в благотворительный фонд «Русская Береза» и помогает сотрудникам отдела помощи перебирать вещи. С утра и до закрытия она занимается делом, которое было бы не под силу и многим молодым.
Добровольцы роют окопы под Белгородом и взяли под контроль границу: свежая сводка
Потом возвращается домой, кормит деда, которому уже 94 года. Дед, такой же одинокий старик, стал опорой Бабе-Дусе. Они познакомились на улице. Рассказали друг-другу свои жизненные истории и поняли, что вдвоем им будет веселей. Вот так и дружат они уже почти 10 лет.
Потом Баба-Дуся кормит собаку и кошку, которую по доброте душевной пару лет назад подобрала на улице.
Баба-Дуся постоянно, что-то, кому-то собирает. То в самую глухую деревню в смоленской области, то человеку без определенного места жительства, обратившемуся в фонд за разовой помощью, то детям из той семьи, про которую ей рассказали сотрудники утром. Вот так и пару дней назад, она начала собирать вещи двум старикам, живущим в старой деревне в Егорьевском районе.
Раньше это была достаточно большая деревня и жителей в ней было много, была даже своя школа, но как это часто бывает, сейчас там живет всего два человека. Дед Иван и Баба Дуня. Так-вот, собрала, Баба-Дуся два мешка зимних вещей. Выпросила сотрудника фонда водителя Стефана отвести ее в деревню. Взяла с собой деда. И мы поехали.
Рано утром, по дороге заехали в магазин, купили крупы, тушенки, чая, сахара, консервов, в общем всего, что мы посчитали нужно в деревне, куда авто-лавка(магазин на колесах) заезжает раз в неделю.
Радость стариков в деревне не знала границ. Они с огромной радостью приняли подарки от Бабы-Дуси. Долго рассказывали нам о своей жизни в деревне, о том как заготавливали все лето дрова для печи, о том как приходится ездить за пенсией. О том как долго ждали скорую помощь из ближайшего районного центра. Нас пригласили в дом и принялись угощать самым вкусным, что у них есть.
Это своей картошкой, сваренной на печи и солеными грибами. За интересными разговорами мы просидели несколько часов, а когда поехали домой, старики стояли и махали нам в след.
Вот так Баба-Дуся, пожертвовав всего одним днем, сделала зиму одиноких стариков немного лучше. Ведь всего-то несколько уже поношенных зимних вещей, несколько сумок с продуктами, пару часов за интересной беседой, а как счастливы остались дед Иван и баба Дуня.
Цель захода добровольцев РФ в Белгородскую область. Мнение эксперта
Источник: rusbereza.ru
Белгород и Белгородская область
Зарегистрируйтесь для получения аккаунта. Это просто!
Войти
Уже зарегистрированы? Войдите здесь.
Сейчас просматривают 0 пользователей
Нет пользователей, просматривающих эту страницу.
- Ответы 30,3k
- Создано 14 г
- Последний ответ 16 мар
Лучшие авторы в этой теме
Популярные дни
- 9 дек 2016 219 публикаций
- 11 мая 2016 210 публикаций
- 22 ноя 2016 200 публикаций
- 12 дек 2016 158 публикаций
Популярные сообщения
Осетинка
Спасибо всем за теплые пожелания)) она на всех по чуть похожа))) такая трудяжка,смокчет сисю,а там пока пусто. Из-за этого сегодня плачем
Осетинка
Приветик, девочки. Закидываю вас подгузниками!! Беременейте мои хорошие,рожайте!! Отпишусь по вопросу Цветника. Сертификат хрен его знает,что дает.
К нам педиатр приходила на след.день после выписки.
Осетинка
Ledy Mila, 2 в 1. Цена,что на сайте. Нарекания. Разве что накидки от солнца нет(шторок). Мы же летники. А капюшон не достаточно глубоко закрывается.
Но нашла выход из обычной пелёнки. Сумка снизу
Опубликованные изображения
Популярные темы
Отзывы о клиниках
Оставляю слова благодарности вашему гинекологу-хирургу Макеевой М.А., очень приятная и позитивная, помогла перед процедурой успокоиться и после поддержала и успокоила. После проблем никаких у меня не возникло, все прошло прекрасно! Спасибо!!
Мы добились потрясающего результата с Любовью Владимировной Измайловой. 3 января родился наш сыночек, здоровенький, пухленький малыш, о котором я мечтала последние 6 лет. В клинике Арт-Эко мы прошли протокол ЭКО, забеременеть получилось со второй попытки, первый раз был свежий короткий протокол, затем криопротокол. Любовь Владимировна сделала для нас все возможное, снабдила меня подробными рекомендациями, что можно и нельзя делать в протоколе. Несколько раз созванивались с ней внепланово по виде
Проходила курсы. Все очень понравилось.
Впервые была Центре УЗИ и мне очень все понравилось. Администраторы вежливые, без проблем записали на удобное для меня время.
Обслуживание на высшем уровне! Работа слаженная, нет разницы по омс ты пришел на ЭКО, или на коммерческой основе.
Источник: www.babyplan.ru
Про бабу Дусю, четырех ее мужей, козу, баян и Индиру Ганди
Иллюстрация: Григорий Коченов
Поделиться:
В то лето мы пололи турнепс в комсомольско-молодежном лагере. Мне было 14. Я зачитывалась книжками братьев Стругацких (их выдавали только в читальном зале), планировала посвятить свою жизнь служению Большой Науке, и как-то странно у меня умещалось в голове: в Париж я попасть даже не надеялась (железный занавес советских времен!), а вот на посещение в будущем Пояса астероидов рассчитывала вполне серьезно.
Половое развитие у меня, как у представителя северной расы, было довольно замедленным, и бесконечные гендерные микросхватки, которые так увлекали большую часть моих одноклассников и одноклассниц в свободное от прополки турнепса время, были мне совершенно неинтересны. Я в одиночестве гуляла по деревне, где, собственно, и располагался наш лагерь, и думала о космических кораблях, которые вот-вот забороздят просторы Вселенной, и о своем месте (несомненно, важном! — я хотела стать астробиологом) в этом увлекательном процессе. Нельзя сказать, что в моем будущем мире совсем не было места для любви. Напротив, уже тогда я прекрасно представляла себе идеал: он был человеком глубокого и изощренного ума и рука об руку со мной постигал тайны природы на опасных, но завораживающе прекрасных дорогах далекого космоса.
В тот день над деревней с утра наревелись тучи, и улицы стали практически непролазны. Я медленно, скользя сапогами, пробиралась вдоль забора одной из усадеб. На потемневшей скамейке возле стены большого, слегка присевшего на один бок дома, отдыхая, сидела небольшая старушка.
Я острым подростковым взглядом охватила белый платочек, синие тренировочные штаны с пузырями на тощих коленях, глубокие калоши и телогрейку такого вида, будто ее недавно рвали собаки. У ног старушки переминался лапами и дрожал хвостом тощий рыжий котяра с одним ухом — явный ветеран кошачьих боев. Снова начинался дождь, но старушка его как будто не замечала — наклонилась, рассеянно погладила кота.
Ужасная, сладко-эгоистичная, бескорыстная жалость к незнакомой старушке волной затопила все мое существо — ведь у нее уже все позади, она одинока и скоро умрет, ее жизнь наверняка была тяжела и бедна событиями, и она уже никогда-никогда не увидит Пояса астероидов, не откроет ни одной тайны природы и не будет рука об руку с возлюбленным бороздить просторы Вселенной.
Тем временем старушка, держась за поясницу, поднялась, схватилась за какое-то бревнышко и с трудом поволокла его по грязи. В семье и школе меня учили помогать старшим.
— Бабушка, позвольте вам помочь? — вежливо осведомилась я через низкий штакетник.
Старушка удивленно взглянула на меня, задумалась, а потом кивнула:
— Что ж. Подсоби, доченька, бабке, коли время есть. Заборчик у меня на заднем дворе завалился, вот хочу покамест подпереть, чтоб козы от Матвеихи в огород не лазали.
После починки заборчика меня повели в дом пить чай. Я не очень сопротивлялась — погода окончательно испортилась. К чаю были сушки. Старушка размачивала их в кипятке, мак медленно оседал на дно стакана.
— Меня зовут Катя, — представилась я.
— Катерина. Хорошее имя. А я Дуся.
— Простите. Евдокия. а как дальше?
— Да зови бабкой Дусей, — как все.
Разговаривать с бабой Дусей оказалось неожиданно легко. Мы обсудили шкодливых коз Матвеихи, мои школьные успехи, мою семью. Я узнала, что двое давно выросших детей бабы Дуси с внуками живут в Ленинграде.
— А чего ж ты одна-то гуляешь? Не со своими? Ухажер-то у тебя есть? Или поссорились?
Я призналась, что ухажера у меня нет и никогда не было.
— Надо же, а такая видная девка! — удивилась баба Дуся. — Небось, гонору в тебе много?
Я, подумав, согласилась и, воспользовавшись случаем, осторожно поинтересовалась, что думает баба Дуся о сущности любви. Ведь раз у нее есть дети, она, наверное, была замужем? (Баба Дуся носила обручальное кольцо на левой руке — вдова.)
— Конечно, была. Четыре раза! — ухмыльнулась старушка. — И так хорошо замужем, доченька, скажу я тебе, — она зажмурилась, вспоминая, и морщинки ее собрались веселым прихотливым узором. — И я их всех любила, и они меня. Счастливый я человек, спасибо Господу, если он, конечно, там есть.
— Но как так может быть?! — вылупилась я.
Польщенная моим интересом, старушка окунула в чай еще одну сушку и рассказала про свою жизнь. Целиком воспроизвести ее прямую речь я, конечно, не смогу, поэтому перескажу своими словами. Историю бабы Дуси я помню уже больше тридцати лет.
Первый раз замужем юная Дуся пробыла недолго. Мужа звали Федором, и если бы не карточка, она бы уж и лицо его позабыла. В 1940 году они поженились. Он был колхозным механизатором, с широкими плечами, любил кружить молодую жену на руках и умел, как девушка, плести венки.
А что он говорил — этого бабка Дуся уже и не помнила. «Помню только марево золотое, как над лугом в летний день, и как он утром молоко прямо из крынки пьет. И — счастье, счастье, счастье. » Федора призвали на фронт в 41-м. А уже в 42-м пришла похоронка. «Не годился он для войны, — вспоминает баба Дуся. — Даже куренку шею свернуть — и то жалел. »
Почти до конца войны Дуся вдовствовала и с утра до ночи вместе со всеми работала на полях. В колхозе остались одни бабы, а воюющую армию нужно было кормить.
Где-то зимой 45-го года Дуся с подружками без всякой определенной цели поехала в райцентровскую больницу на «аукцион инвалидов» (больничные власти раздавали по домам слегка подлеченных красноармейцев, необратимо покалеченных войной). Вернулась домой со вторым мужем — Георгием, Жорой. У Жоры не было обеих ног, а лет ему было 27. «Возьми меня к себе, Дуся, надоело бревном на койке валяться, тоска гложет, — сказал Жора юной вдове. — Ты уже замужем была, все про мужиков знаешь, тебе сподручней, чем девице. Я вообще-то заводной, и на гармони, знаешь, как играть умею — заслушаешься. Пропала моя гармонь, пока по госпиталям без памяти валялся, но ничего — заработаем, другую купим».
С Георгием Дуся прожила без малого двадцать лет. Он и вправду был веселый, и по вечерам, окончив работу (работал он и с деревом, и железом — руки у него были умные, хорошие, только глаза быстро стали сдавать — последствия контузии), садился у дома на скамейку, ставил на колени баян. Девки и бабы (много, очень много одиноких было после войны!) слетались на душевные Жорины песни, как мотыльки на огонь.
«Слова мне хорошие говорил, — вспоминает баба Дуся. — Благодарил часто, что взяла к себе, не дала пропасть. А уж как я его любила! Ревновала страшно. Как девки плечами да боками прислонятся. А он всем подмигивает, да улыбается. Так бы и повыцарапала глаза бесстыжие. »
Но пил Георгий безбожно. Напившись, буянил, разносил все в дому, колотил жену (до сих пор не могу понять, как Георгий мог бить Дусю — у него же не было ног, она всегда могла отойти!). Потом плакал, просил прощения. Она прощала: «Он все-таки калека был, к дому, к бабьей юбке прикован — тяжело ему. »
Жора умер от ран и пьянки, когда ему не исполнилось и сорока пяти. Дуся жутко горевала. «И сейчас иногда кажется — зовет меня, да голос веселый, куражный: Дусенька, что ты крутишься все, сядь ко мне, милая, споем. После него я уж ни с кем не пела. »
Ефима прислали в колхоз работать учетчиком и определили к вдове с детьми на постой. «Смурной он был, по целому дню слова не скажет, только с циферками своими и оживал немного. » В отличие от Георгия Ефим совсем не пил. Молча починил в дому и на дворе все то, что нуждалось в починке. Потом помог сыну Дуси по математике. И только потом оказался в Дусиной постели.
По сравнению с веселым, заводным Георгием он проигрывал — ласковым не был, нежных слов (да и никаких других) женщине не говорил. Однако Дуся (слегка подуставшая от двадцатилетнего «борения страстей») с Ефимом отдыхала — он был надежен, предсказуем в своих привычках, всегда спокоен, ровен с детьми и с женой.
Понимал ценность образования: когда настало время, настоял на том, чтобы оба приемных сына окончили техникум. Сам регулярно брал книги в библиотеке, любил слушать радио, иногда по просьбе Дуси читал ей вслух. Мальчишки тоже слушали.
Любимой Дусиной книжкой почему-то был «Оливер Твист» — она забыла название, но точно пересказала мне фабулу, и я легко узнала сентиментальную диккенсовскую повесть. По какому-то неведомому закону вечно молчаливый Ефим умер от рака голосовых связок. Долго никому ничего не говорил о своей болезни.
Потом ему все-таки поставили диагноз, сделали операцию, но было уже поздно — пошли метастазы. «Сам себе кашку варил, — вспоминает Дуся. — Меня ничем обременять не хотел. До последнего дня. А как уже стал совсем помирать, написал на своей доске: «Прощай, Дуся, прости за все, если что не так было, или обидел тебя невзначай, прими мою вечную к тебе любовь. » Я плачу навзрыд: что ж ты раньше-то про любовь молчал?! А он отвечает: «Я молчал, потому что никаких слов не хватит сказать, как сильно я тебя любил все эти годы».
После смерти Ефима Дуся решила, что будет жить одна, с собакой Жуком и котом Васькой. Летом оженившиеся сыновья привозили из Ленинграда маленьких внуков — что еще надо? И когда, спустя лет пять, старая приятельница, перебравшаяся в город, «с прицелом» рассказала ей, что в соседнем колхозе остался после смерти жены неприсмотренный, из числа ее родственников, дедок, еще вполне крепкий, Дуся только махнула рукой: мне не надо! Забирайте его к себе, в город!
Однако родственники брать дедка в город не торопились. И однажды, как бы между прочим, завезли его в гости к Дусе, на центральную усадьбу. Как будто бы к врачу возили, рентген делать. «Вы тут поговорите пару часиков, чайку попейте, мы пока за справкой в райцентр съездим, да к своим знакомым, а потом деда заберем и назад отвезем. А вот вам и городской кекс с изюмом к чаю. »
Ни через два часа, ни к вечеру за дедком никто не приехал.
— Что ж, пора и честь знать, — сказал он, когда все стало окончательно ясно. — Спасибо тебе, Евдокия Васильевна, за приют, за чай. Пойду я.
Встал, оправил аккуратную одежку, поудобнее взял в руку клюку.
— Куда ж ты пойдешь-то?! — ахнула баба Дуся. — До твоей усадьбы 44 километра — вынь да положь!
— Чего ж, дойду понемногу, — дедок пожал узкими плечами. — Пройду да отдохну. Да еще пройду. К завтрему, к обеду, думаю, дома буду.
— Ну уж нет! — решительно воспротивилась женщина. — Чтоб я старого человека на ночь глядя из дому выгнала! Не будет этого. Ляжешь вот здесь, на диване. Сейчас я тебе, Степан Тимофеевич, постелю.
Наутро, когда баба Дуся проснулась (а встают деревенские всегда рано), Степан Тимофеевич уже встал и тихо шуршал чем-то в сараюшке во дворе. В летней кухне на столе стоял стакан в почерневшем от времени подстаканнике с крепким чаем. «Как давно никто в этом доме не пил чай из стакана с подстаканником. » — удивилась баба Дуся.
Степан Тимофеевич оказался сильно неравнодушен к мировой политике (это Дусе было внове). Вечером, после ужина долго разъяснял ей причину войны между Ираном и Ираком, истоки происков «израильской военщины», положение негров в Южно-Африканской Республике. Даже заставил найти очки и прочесть какую-то статейку из старой газеты «Труд», которую Дуся использовала на растопку. «Интересно-то как, — подумала Дуся. — А я и не знала. »
Родственники приехали за Степаном Тимофеевичем в конце недели, долго и фальшиво извинялись за беспокойство, кивали на сломавшуюся машину. Старичок степенно поклонился бабе Дусе, поблагодарил за все и по деревянным мосткам пошаркал обрезанными валенками к воротам. У бабы Дуси на глаза навернулись слезы. Не только тщедушный дедок с клюкой — весь приоткрывшийся ей большой мир с его проблемами покидал ее навсегда. Да еще и чай в подстаканнике, как пили все три предыдущих мужа и никто больше (сыновья и внуки пили чай из кружек)
«Да куда вы его увозите! — крикнула она. — Кто его там ждет-то? Пусть Степан Тимофеевич еще погостит! Оставайся, Степан!»
Степан, как и следовало ожидать, остался. Родственники прятали довольные ухмылки.
Вскоре Нельсон Мандела и Индира Ганди стали для бабы Дуси почти родными людьми — так она за них переживала. Степан Тимофеевич плохо ходил физически, но легко заполнял собой ментальное пространство — бабе Дусе было с ним интересно (эту характеристику нельзя было применить ни к одному из ее предыдущих замужеств).
Спустя где-то год она как-то не выдержала и спросила: «Степан, а как ты тогда, в первый-то раз идти до дому собирался? С твоими-то ногами? Помер бы небось по дороге». Старичок хитро улыбнулся: «Да нешто я тебя, Дусенька Васильевна, сразу не разгадал? У тебя ж сердце доброе!
Не собирался я никуда идти — так, притворился для чувствительности».
Баба Дуся и Степан Тимофеевич прожили вместе пять лет. Потом старичок тихо угас на бабыдусиных руках, прошептав за пару дней до смерти: «Ты мне, Дусенька Васильевна, праздник напоследок жизни подарила». — «А ты — мне, а ты — мне, Степушка мой Тимофеевич», — капая на грудь мужа старческими слезами, отвечала растроганная баба Дуся.
Потом я попрощалась с бабой Дусей, и пока я шла вместе с дождем, слизывая со щек капли вперемешку со слезами, мое представление о счастье как-то тихо и незаметно менялось, а сама я так же незаметно взрослела.
Источник: snob.ru