«Обычно импозантный и приглаженный до последней ниточки, сегодня он был небрит, и даже слегка помят. Он постоянно смотрел то на часы, то на экран своего телефона, поэтому Лена предположила, что он торопится. »
Картина художницы Юлии Валерьевны Белоусовой
Глава 36.
— Каждый сам за себя здесь воюет, — задумчиво сказала Нина Антоновна, когда выслушала эмоциональный рассказ дочери, — Да и что ожидать от чужих тебе людей? Что они вдруг ни с того, ни с сего скажут себе: «Да ну её, свою собственную жизнь, давайте лучше вон той девочке жизнь обустроим!» А тест… вот что я тебе скажу – позвони папаше и скажи, что согласна!
И что-то мне подсказывает, что именно такого ответа он от тебя не ждёт. Спрячется, как обычно, голову в песок засунет, страус щипанный. Пропадёт с горизонта, долго не увидишь и не услышишь. Если, конечно, бабка его не подопнёт! А ещё скажи – пусть поможет поступить на бюджет.
Я, конечно, не сомневаюсь, что ты сама смогла бы. Но сейчас такое время – за кого-то попросят, денежек кому нужно сунут, и ты со своими пятёрками уедешь в конец списка.
— Не хочу его ни о чём просить, особенно с поступлением. Всё равно это рано или поздно откроется, что я там по блату! Почему именно такую помощь мне предлагает? Почему не предлагает просто пообщаться, пойти погулять и поговорить о чём-то…
Нина Антоновна молча покачала головой. Что сказать дочери, когда мать чувствовала свою перед ней вину за всё происходящее.
— Слушай, тебе нужно отвлечься от всего этого, да и мне тоже! Давай вечером сходим куда-нибудь, прогуляемся по парку, кофе выпьем в кофейне. Слишком много мы думаем про посторонних людей.
Нина Антоновна оказалась права. Собравшись с духом, Лена достала записку с номером Алексея Николаевича, и не давая себе шанса передумать, нажала на кнопку вызова.
— Алексей Николаевич, здравствуйте, это Лена.
— Здравствуй, Леночка, — раздался на том конце женский голос Натальи Витальевны, — Алексей Николаевич сейчас не может подойти к телефону. Может быть, что-то ему передать?
— Да, передайте ему пожалуйста, что я согласна выполнить его просьбу и сделать тест на отцовство. Но у меня есть несколько условий, так что нужно это всё обсудить. Попросите его мне перезвонить, когда ему будет удобно.
— Те… тест? – выдохнула женщина, но быстро взяла себя в руки седлав вид, что она в курсе происходящего, — Хорошо, я передам.
Почему-то Лене казалось, что после этого разговора Алексей Николаевич ей не перезвонит, но через пару дней она увидела его номер на экране своего телефона, когда сидела в кабинете.
— Лена, добрый день. Ты хотела поговорить, у меня сегодня есть время, давай встретимся когда тебе будет удобно.
Договорившись встретиться в обеденный перерыв, Лена всё поглядывала на часы. Ей хотелось, чтобы поскорее наступил вечер, и всё это осталось позади – и эта встреча, и неприятный для неё разговор. Но она вдруг поняла, что не ощущает ни страха, ни смущения. Просто хочет, чтобы это закончилось.
Она сидела у окна за столиком кафе и смотрела, как по залитой солнечным светом улице люди бегут по своим делам. В нежную зелень оделись скверы, это было самое любимое её время, когда весна уже во всю хозяйничает в городе, и где-то совсем рядом уже спешит к ним жаркое лето.
Алексей Николаевич явился вовремя. Летний светлый костюм и белая сорочка были безупречно отглажены, выйдя из машины, он достал из кармана расчёску и прогладил волосы. Оглядев себя в стекло машины, мужчина направился в сторону кафе. Лена отметила, что с последней их встречи Алексей Николаевич здорово похудел, и даже будто чуточку постарел.
— Леночка, добрый день! Прекрасно выглядишь. Ты уже пообедала? Если нет, то встреча со мной не повод оставаться голодной – сделай заказ, я угощаю.
— Спасибо, я уже пообедала, — ответила Лена и кивнула на стоявший на столе чайник и две чашки, — Остался только десерт, я его жду.
— Ты хотела поговорить…
— Да. Я надеюсь, у вас не было неприятностей из-за моего звонка. Я звонила на ваш личный телефон, и не ожидала…
— Да ничего страшного… вообще-то у нас и без этого хватало разногласий, так что твой звонок просто ускорил неизбежное.
Лена удивлённо посмотрела на Алексея Николаевича, неужели это то, что она подумала…
— Я хотела бы узнать, — начала она, — Для чего вам этот тест? Вы сомневаетесь, что я ваша дочь? Для чего нужны эти доказательства, если вы их получите, то сразу начнёте меня любить? Слушайте, я не хочу вас обидеть… но вы двадцать пять лет знаете о моём существовании, почему всё это сейчас? Ведь понятно, что мы с вами… не станем отцом и дочерью.
— Ты права, и я благодарю тебя за прямолинейность. И еще раз ты права в том, что мне доказательства никакие не нужны. Так уж вышло, что я у своих родителей единственный сын, и у меня не получилось прожить свою жизнь отдельно от них. Хорошо это или плохо, кто знает… Теперь моя мать просит меня о том, что я попросил у тебя.
Объясняет это тем, что женщин в моей жизни было очень много… и после истории с моей первой женой и… дочкой, Лидии Васильевне нужна уверенность. Как ни странно это прозвучит, но я люблю свою мать. Она старый человек и никто не знает, сколько ей ещё осталось, поэтому я и хочу исполнить её просьбу.
— Я согласна сделать тест. Но после этого прошу вас больше не беспокоить меня. Ни вас, ни Лидию Васильевну… у меня своя жизнь, я уже взрослый человек. А когда мне нужны были отец и бабушка, это время давно прошло. Мне этот тест не нужен, он нужен вам, что ж, я соглашусь на него, но дальше – всё.
Каждый из нас пойдёт своей дорогой.
— Что ж…, признаться, я не думал, что ты согласишься, — Алексей Николаевич, казалось, был разочарован и не ожидал этого, — Я согласен с тобой, что семья не может быть… на каких-то условиях. А у нас этого нет. И я благодарен тебе за то, что ты согласилась исполнить маленькую просьбу пожилого человека.
Лена подумала, что сидящему перед нею человеку и в самом деле не нужна ни семья, ни дети. Ему нужна только своя собственная жизнь, без всех. Но для этого ему чего-то не хватает, а вот чего – это он тщательно скрывает.
— Ты очень похожа на свою мать, — сказал Алексей Николаевич, — Она тоже никогда не принимала половин…
— Это вы про то, что она не захотела оставаться вашей любовницей, когда узнала, что вы женаты?
Алексей Николаевич чуть вздрогнул, молча отвёл глаза и уставился на людей за окном. Лена видела, как на его виске пульсирует вена и как судорожно сжимаются ладони.
— Скажите, почему тогда… вы не хотели детей? Поэтому не остались с мамой?
— Что? Нет, это не из-за тебя… Хотя, в чём-то ты права. Я никогда не видел себя в роли отца семейства, даже сейчас, а уж что говорить про молодые годы. Я был мечтателем… только вот духу не хватало уехать, потому что каждый раз, как только я заговаривал про свой отъезд, мать хваталась сначала за сердце, потом за телефон и звонила доктору.
Позже я понял, что это всего лишь притворство, но… мне уже никуда не хотелось. Да, наверное, тебе так же не повезло с отцом, как повезло с матерью. Нина всегда была для меня особенной, и когда мы были вместе я всегда знал, что как только она узнает про то, что я женат… обратного пути не будет. И я снова хочу просить тебя… устрой нам встречу, чтобы мы смогли поговорить.
— Зачем что-то устраивать? Наберитесь смелости и просто идите. Поговорите без всяких вот этих уловок. Вы же всё знаете – и где она живет, и где работает. Или я не права?
Мужчина замолчал, замолчала и Лена, говорить больше было не о чем. Не было ни одного связующего звена между людьми, являющимися такими близкими друг другу по крови, но такими далёкими по жизни.
Несколько дней спустя отец и дочь снова встретились у дверей клиники, молча кивнув друг другу. Они прошли необходимые процедуры и так же молча вышли на улицу.
— Тебя подвезти? – каким-то блёклым голосом спросил Алексей Николаевич, он вообще сегодня был сам не похож на себя.
Обычно импозантный и приглаженный до последней ниточки, сегодня он был небрит, и даже слегка помят. Он постоянно смотрел то на часы, то на экран своего телефона, поэтому Лена предположила, что он торопится.
— Нет, не нужно, у меня обед, и я как раз успеваю.
— Я всё равно еду мимо вашего офиса, садись, поедем.
Лена не стала возражать, если по пути, то почему бы и нет, решила она. Всё лучше, чем ловить такси или ехать в переполненном автобусе.
— У меня сегодня ещё встреча с адвокатом, — сообщил вдруг Алексей Николаевич, которому по всей видимости хотелось поговорить, — Мы с женой разводимся… и всё как всегда! Да, Лена, не везёт мне в жизни на женщин! Наверное, это мне наказание за то, что я вас бросил тогда… Ни одна не может уйти из моей жизни нормально, цивилизованно! Обязательно нужно устроить драму, со всеми вытекающими.
— Мы сами выбираем тех, кто рядом с нами, — ответила Лена – Вам ли не знать.
— Да… что тут сказать, ты права, дочка…
Как-то неожиданно прозвучало это слово «дочка» из уст почти постороннего ей человека, и Лена внутренне вздрогнула. Когда-то, глядя на своих одноклассниц, когда встречала их с отцом или обоими родителями, она мечтала о том же. И даже не представляла, кто когда-то и у неё появится отец… вот таким вот образом войдя в её жизнь.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале .
Источник: dzen.ru
Прочтите до конца, не пожалейте времени. Возможно, рассказ навсегда утвердит вас в мысли, что жить надо здесь и сейчас….
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек.
Набор из 12 тарелок, чайных пар и блюд под горячее.
Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипенно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора.
— Не надо, это для гостей.
— Так у нас же гости!
— Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме.
Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем.
Настоящая жизнь начнется потом.
Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек. Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего.
— Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды.
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг.
— Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в ТЦ, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги.
Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то.
— Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности.
Мама поняла, что я права, не стала спорить. Выбрала белье.
— Не важно, — говорю я.
— Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец.
— Пять тысяч за трусы.
— Это комплект из новой коллекции.
— Да какая разница под одеждой. — мама возмущена.
Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври.
— Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект.
— То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен?
— Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не рынок.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась.
Иначе, ты на крючке.
— Хорошо, — говорю я.
— И всегда торгуйся. А вдруг скинут?
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами.
Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву.
Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5.
И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами.
Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала.
Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню?
— С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика.
Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу.
Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке.
Такая голубая, нарядная.
— Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета.
Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом. На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф.
— Наденешь ее на новый год?
— Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было.
Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе. К той новогодней блузке я
тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом.
И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом.
Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна.
Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим.
Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент.
— Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я.
— Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой…
— Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки.
Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти.
Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом.
На лучший день её настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Её лучший день. И началась другая жизнь…
Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает её за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня.
Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Её надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет.
Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Давайте вместе этому учиться — жить сегодня.
Источник: womanhappiness.ru
Почему с возрастом у мудрого человека не должно остаться друзей: 3 мудрые цитаты Юрия Левитанского
Почему с возрастом у мудрого человека не должно остаться друзей: 3 мудрые цитаты Юрия Левитанского
Молодость дружбе располагает, а старость избегает ✔️
Дети заводят друзей по щелчку пальца, им достаточно узнать имя своего «нового лучшего друга» и принять его в объятья без задней мысли. Со временем человек лишается части друзей, а к пожилому возрасту и вовсе не должен их иметь. Почему? Юрий Левитанский считал, что дружба таит большую опасность, чем явный враг: «От явного врага мы ждем самого худшего, а от друга лишь прекрасного, лучшего» но каждый наш друг — простой человек, у которого есть свои интересы, свои слабости и желания, мы не хотим думать, что друг может предать или пожелать плохого, но человеческая природа всегда берет верх: «Больше всего нас ранят самые близкие, потому что наши души открыты для них».
[ Нажмите, чтобы прочитать ] [more]
С возрастом список тех людей, которых мы считали друзьями, сокращается до единиц: «Где понимание было, там оно уйдет, где было доверие, не останется и следа, кто был назван другом, придя однажды, уйдет навсегда». Таков закон жизни: чем дольше мы дружим с кем-то, тем больше встречаем непонимания, зависти, подлости и лицемерия, нужно лишь время, чтобы это проявилось: «Не давай свою руку своему лучшему другу, сегодня она спас тебя, потому что не сложно, но завтра подойдешь ты к колодцу и он скажет: прыгай, так нужно». Это не значит, что люди вокруг плохие, виноваты мы сами в том, что назвали их такими: «Разве можно назвать волка теленком и ждать, что он будет есть одну травку, а потом считать его предателем, если он съест стадо? Лишь потому, что мы назвали его теленком?». Волк остается волком, как его не называй: «Назови человека другом и не будь разочарован, помни: «Человек — это человек, как его ни называй» ».
Как относиться к людям вокруг, чтобы избежать разочарований в жизни? ✔️
Юрий Левитанский считал, что называя человека «другом», мы пытаемся приручить его, как бы это странно не звучало, сделать безопасным и дружественным, хотя до конца сделать это невозможно, человека невозможно приручить, как верного пса. Проблема заключается не в плохих друзьях, а в наших ожиданиях: люди не плохие и не хорошие, но назвав кого-то другом, мы ждем, что он пройдет с нами огонь и воду. Нам так хочется. Мы рады обманываться, но однажды придет час расплаты за нашу иллюзию: человек остался человеком, ни плохим ни хорошим, но мы то ждали лучшего. Именно поэтому взрослый, мудрый человек, не заводит друзей: «Мудрый человек делает добро и не ждет того же в ответ, а значит не будет разочарован».
Суть человеческих отношений всегда остается в том, что в них участвует два человека. Как не называй отношения: дружеские, супружеские, родственные, рано или поздно дадут о себе знать именно человеческие отношения, со своими интересами и целями, корыстью и мотивами. Обезопасить себя можно лишь одним: делать добро, если хочется, общаться, если интересно, помогать, если есть возможность и желание, но никогда не ждать, что тот, с кем вы хорошо общались и дружили, будет к вам благосклонен всегда: «Каждый может посочувствовать вашей неудаче, но мало кто может порадоваться вашему успеху». Люди меняются — это в человеческой природе, не нужно держать у себя «друзей» которые стали неприятны, как и воротить нос от тех, на кого раньше внимание не обращали: «Друзья становятся другими, тебя избавив от всего, а ты запомнил их лик такими, который был. До этого всего».
Источник: terrao.livejournal.com